Другим ты можешь сказать, что это слухи. Но когда сердце спросит, как ты ему ответишь? ©
...а мне всё равно бредится, что где-то в альтернативной вселенной есть место для нас, для чего-то короткого и быстрого, и яркого, как падающая звезда. Кто сказал, что любовь должна быть с планами на будущее, с раскладом на много-много лет вперёд и обещаниями, в которых фигурируют всегда и никогда? Любовь может быть и другой. Она может на несколько минут поселиться в танце или молчании, которые станут жемчужинами в сокровищнице моей души.
Я не знаю, что лучше - скучать по тому, чего никогда не было, или с замиранием сердца и сладкой тоской вспоминать то, что было. Быть может лучше - встать прямо сейчас и уйти, закрыв за собой эту дверь, которая, закрывшись однажды, уже не впустит обратно. Есть такие вещи... их нельзя сделать дважды, нельзя повторить, переделать, вернуть. Это одна из тех вещей. Если ты уходишь, то навсегда, и переиграть ничего нельзя, потому что время продолжает утекать сквозь пальцы и поток жизни несет вперед, не спрашивая о том, что ты что-то не закончил, упустил, забыл, потерял. В последнее время мне кажется, что в жизни вобще ВСЁ такое. Шанс на возвращение, чтобы что-то закончить, найти, или исправить, дается слишком редко, чтобы полагаться на него.
Я редко признаюсь себе в том, что подсознательно, где-то на периферии восприятия жду, когда мне на плечи успокаивающе лягут тёплые сухие ладони, и всё сразу станет хорошо. Но наверное лучше бы этого не случалось. Именно это может сломать меня.
Иногда, когда ты обращаешься ко мне с простыми словами и фразами, в твоём голосе скользят едва заметная нежность (или это грусть?) и понимание всего, абсолютно всего. И тогда я знаю, что ты знаешь. И наверное ты знаешь, что я знаю, что ты знаешь. Поэтому между нами случаются эти немые диалоги, неслышные никому во вселенной, кроме нас двоих. И в то же время я осознаю, что всё это глупости, глупости. Завтра меня может вновь позвать дорога, и через энное количество пройденных миль я перестану чувствовать так болезненно и остро. От всего этого останется лишь легкий осадок. Это будет похоже на страницы старого фотоальбома, которые так приятно переворачивать, глядя на что-то, превратившееся в добрую сказку, такую до боли знакомую и близкую, но не имеющую никакого отношения к твоему настоящему, кроме того, что в тебе ещё живо всё то, чему она научила тебя.
Я не знаю, что лучше - скучать по тому, чего никогда не было, или с замиранием сердца и сладкой тоской вспоминать то, что было. Быть может лучше - встать прямо сейчас и уйти, закрыв за собой эту дверь, которая, закрывшись однажды, уже не впустит обратно. Есть такие вещи... их нельзя сделать дважды, нельзя повторить, переделать, вернуть. Это одна из тех вещей. Если ты уходишь, то навсегда, и переиграть ничего нельзя, потому что время продолжает утекать сквозь пальцы и поток жизни несет вперед, не спрашивая о том, что ты что-то не закончил, упустил, забыл, потерял. В последнее время мне кажется, что в жизни вобще ВСЁ такое. Шанс на возвращение, чтобы что-то закончить, найти, или исправить, дается слишком редко, чтобы полагаться на него.
Я редко признаюсь себе в том, что подсознательно, где-то на периферии восприятия жду, когда мне на плечи успокаивающе лягут тёплые сухие ладони, и всё сразу станет хорошо. Но наверное лучше бы этого не случалось. Именно это может сломать меня.
Иногда, когда ты обращаешься ко мне с простыми словами и фразами, в твоём голосе скользят едва заметная нежность (или это грусть?) и понимание всего, абсолютно всего. И тогда я знаю, что ты знаешь. И наверное ты знаешь, что я знаю, что ты знаешь. Поэтому между нами случаются эти немые диалоги, неслышные никому во вселенной, кроме нас двоих. И в то же время я осознаю, что всё это глупости, глупости. Завтра меня может вновь позвать дорога, и через энное количество пройденных миль я перестану чувствовать так болезненно и остро. От всего этого останется лишь легкий осадок. Это будет похоже на страницы старого фотоальбома, которые так приятно переворачивать, глядя на что-то, превратившееся в добрую сказку, такую до боли знакомую и близкую, но не имеющую никакого отношения к твоему настоящему, кроме того, что в тебе ещё живо всё то, чему она научила тебя.